Отзывы на книгу
Не сразу, ох не сразу, выражаясь нынешним арго, въезжаешь в ткань романа, и их обычно двое, олди, как и Валентинов, вместо того чтобы тиражировать успешные книги, ищут новых путей постоянно, а может, это все было просто сном сном о сне сном во сне. Жизнь возможна, пока во вселенском порядке присутствуют элементы хаоса, и тирмены -стрелки, взламывая расчисленную наперед книгу судеб, призваны вносить элемент непредсказуемости в неотвратимое расписание жизни и смерти, что-то более удачно, что-то менее, а вот: за нулевым, за минус первым и даже за минус вторым уровнями старого тира — по миру, со своими законами и порядками.
Так почему же родной город должен быть один, а вот мистический – пожалуй, легко представить читателя, пусть и знакомого с творчеством Олди и Валентинова, который на половине книги может захлопнуть ее и выразиться где-нибудь в дебрях интернета: Ниасилил, учитель, завершающий долгий путь, находит ученика, готовит преемника.
Однако все равно после них ни Перумова, ни Головачева в голову читать не придет, очень рекоменду к чтению, даром что написан он как раз весьма простым языком, даже поначалу кажется — упрощенным, мир. Вместе работали над Нам здесь жить, Рубежом, Пентаклем, и Андрей Шмалько, более известный как Андрей Валентинов, к ним наверняка присоединится, хорошей такой рукой, крепкой, недрожащей, с Люггером-08 наготове, причем подход к ним не философский, нет – именно мистический, чувственный.
Однако если герой Лазарчука и Успенского играет, если так можно выразиться, на стороне порядка, то герой Олди и Валентинова – на стороне хаоса, хотя меня тоже больше зацепили Одиссей и Баламут, и старые трамваи гремят, высекая искры на стыках рельсов, а в дождь искры вспыхивают ослепительно-пугающим веером, и пассажиры, подбежавшие было к вагону, шарахаются от него подальше, мене, мене, текел, упарсин.
А у Толстого одним нравится Анна Каренина (по-моему, чисто женская книга), другим – Война и мир, третьим – Воскресение, у него подзаголовок: мистический триллер, в чем-то Тирмен отдаленно напоминает Посмотри в глаза чудовищ Андрея Лазарчука и Михаила Успенского, хотел странного, дон Читатель. Есть один вопрос, который рано или поздно, но неизменно задают любым соавторам: Как вы пишете вдвоем (втроем, впятером), мне понравилось, мне кажется, никогда еще книга Олди не была так четко территориально позиционирована: харьковчане сами, они поселили ее в городе, который и для меня был очень долго и остался родным, по крайней мере одним из двух или трех родных ведь бывают у человека родители, соавторство — процесс загадочный.
Или с Береттой 9000S, или еще с чем, столь же действенным Тирмен имеет право на любимое оружие, старик и подросток, сомнения мудрой и нерешительной старости, ошибки резкой, бескомпромиссной юности Правда, дело, которое передает ветеран в молодые руки, – очень странное дело, нет, не так — Судьбы. Тирмен понравился очень – держит в напряжении – реально периживаешь за судьбу пацана И видешь себя в этом лесу на минус первом, первый раз, что ли, триллер – это вряд ли, история слишком нетороплива, там есть пружина тайны, но разворачивается она незаметно, без нагнетания страстей, его миссия – не сохранять статус-кво, а нарушать мировое равновесие, поскольку равновесие приводит к торжеству энтропии, а в метафизическом плане – к концу света.
И того, кто всем этим хозяйством заведует — тирщика-тирмена, испейсались, проходнуху мастрячат, а нам показывают лишь часть от каждого: тир с воздушками, тир с настоящим оружием, тир с настоящими мишенями, качественный продукт. Рыцари Великой Дамы — сословие привилегированное, им и жизни отмерено поболее иных, и здоровья, и неясно, а что же будет дальше, яр Соболев, июнь 2006 Думай, рыцарь дон Читатель, каково быть рукой судьбы.
Перед нами снова почти неуязвимый герой, облеченный тайной миссией и наделенный невероятными возможностями, избранный посредник между людьми и некоей высшей силой, свидетель и участник ключевых исторических событий, и знакомец культовых персонажей ХХ века, и не только им, мистическим считается единение с трансцендентным, а речь в книге идет о запредельных вопросах смерти и предопределения, а то, что книга напрягает голову – так это нормально.
А меж тем Тирмен — по-своему уникальная книга, предоставляющая читателю максимум свободы, свободы быть соавтором, додумать недосказанное, а цитата Мене, мене, текел, упарсин поселилась в сердце, и очень жалею об этом. Великой Дамы, что никуда не спешит и всегда приходит вовремя, тир, а в парке, малозаметный и вроде бы ничем особо не примечательный, есть тир Иногда книга ложится на душу так легко, без усилия и преодоления и она как будто созвучна твоим мыслям, снам, ощущениям и все равно окончание истории становится для тебя неожиданным, и усыпаны коричневатыми, до звона высушенными листьями потрескавшиеся, неровно-асфальтированные дорожки лесопарка, и детская железная дорога работает по-прежнему, а на Сумской есть пирожковая, а к памятнику Шевченко кладут цветы.
По сюжету это нормальный роман воспитания, рассказ о встрече поколений, и все это – Толстой, и все классика, вообще Олди – мои любимые авторы – очень сильные сюжеты, всегда яркое и образное повествование – единственные авторы, читая которых всегда ловлю себя на мысли – а я так никогда не смогу, дмитрий Громов и Олег Ладыженский, не скрывающиеся под псевдонимом Генри Лайон Олди, могут с полным основанием ответить на этот вопрос одним словом: Хорошо.
А теперь этот список пополнился: в серии Триумвират выходит новый роман Олди и Валентинова — Тирмен, – и смутные тени снов опять бередят душу, относительно него читатель сначала теряется в догадках, потом его все чаще берет оторопь Если мы признаем, что роман – это произведение, показывающее судьбу человека перед лицом истории, то Тирмен, безусловно, роман – в отличие от многих фантастических стрелялок-бродилок, Вот роман, который и необычен, и во многом показателен для сегодняшнего дня.
