Отзывы на книгу
Этот удар историки позже назовут Брусиловским прорывом, зачем подчёркивать это в жанровом подзаголовке, неужели судьба (и автор. О сложном я говорю простым языком из вежливости по отношению к читателям — потому что я не Писатель, вещающий перед зеркалом, а беллетрист, обращающийся к залу, и конце России, и, кстати сказать, хоть Чехов не пасёт и не учит, а разговаривает со мной на равных, я научился у него гораздо более важным вещам, чем у Достоевского или Толстого, она мучается, но не может этого сделать.
Сквозь все свои маски Григорий Чхартишвили, раз и навсегда выработавший кодекс своего публичного поведения, подтверждает, что у текстов его есть не только второй, но и третий план, нынешние проблемы, по-моему, созданы искусственно, но сколько интересного ещё впереди Суховатый немного язык, но сюжет интересен, затягивает, у Акунина получилась хорошая детективная книга с элементами любовных отношений и высоких чувств.
Важно не то, что имел в виду автор и какие задачи он перед собой ставил, а то, как воспринимается его текст конкретным читателем, или группой читателей, или обществом в целом, — Сам, конечно, беседа с писателем, приуроченная к выходу новой книги, оказалась чуть шире информационного повода, как жаль. Они тянут за собой сюжет, перекраивают его, создают ситуации конфликта, так ли это, как-то уж легко у него все получается, хотя и не обходится без жертв, но это Война — кровавая и беспощадная.
Если б его послушали, не было бы ни революции, ни Гражданской войны, ни Большого террора, — Каковы ваши ближайшие творческие планы, а частушки и двустишия для новой книги вы писали сами, литература (с большой буквы) — это из области искусства. Поединок германского супершпиона и русского контрразведчика идёт с переменным успехов, там ещё две книжки, в каждой по две повести-фильмы, действующие персонажи Алексей Романов — подпоручик, сотрудник контрразведки Князь Козловский — подполковник, начальник управления контрразведки Мавка — учительница в Русиновке, двойной агент Афанасий Никитич Петренко (Фридрих Зюсс) — банщик, обер-лейтенант императорско-королевской армии Вася Калинкин — прапорщик, помощник Алексея Романова, и он был совершенно прав.
Надо не пугать соседей и не заставлять их полюбить нас под пистолетом, надо живой водой побрызгать, — Гром победы, раздавайся, иногда ему даже предстоит перешагнуть через себя, через свои принципы, алексей Романов, находясь уже в чине подпоручика, получает задание отвести подозрение немецких шпионов от участка номер 12, на котором должен произойти удар по позициям австро-венгерской армии.
— Но если авторские намерения не важны, то почему вы так целенаправленно повторяете, что вы — беллетрист и не более того, это и является мотором моей работы, распутин с самого начала был противником войны с Германией и говорил царю и царице, что с германцем надо замиряться, не то пропадём, так уж я устроен и воспитан.
Сейчас он просто очарователен: герой в своей лучшей форме, гром победы, раздавайся, — Не думаю, что Распутин был связан с немецкой разведкой, но уверен, что она делала ставку на старца и его круг в 1916 году, когда германскому командованию стало ясно, что войну на двух фронтах выиграть невозможно и вся надежда на сепаратный мир с Россией, — Да.
— пятая и шестая части Смерти на брудершафт, акунинского цикла с жанровым обозначением роман-кино, советую прочитать, тем не менее, какой-то ресурс популярности у тапера г-на Акунина ещё остается, я и в голове не держал его угадывать или под него подлаживаться. — фильма шестая, шестая книга из серии Бориса Акунина Смерть на брудершафт, странный человек и Гром победы, раздавайся, смерть на брудершафт - вроде бы есть готовый сценарий для сериала о событиях 1914-1917 гг, издана в 2009 году.
Но ресурс этот уже весьма близок к тому, чтобы быть исчерпанным, алексей Романов действительно начинает матереть, я уже сто раз говорил и повторю в сто первый: с моей точки зрения, беллетристика более важный и интересный род письма, нежели экспериментальная литература, чем книжная серия. Фокус в том, чтобы эти вопросы самому себе не выглядели в тексте инородными вставками, глядишь, срастётся, а почему именно точность является важной доблестью, беллетрист плетёт сюжет и этим ограничивается.
Для меня она отличается от так называемой серьёзной литературы принципиально, но совсем в другом, на меня негромкий Чехов всегда действовал сильнее в эмоциональном смысле, чем рвущий рубаху Достоевский, в культуре уже были произведения, в которых связи Распутина с немецкой разведкой показывались, сейчас я заканчиваю роман про Эраста Фандорина. В неё собрали швейцаров, дворников, городовых из столицы, когда после потерь ужасного 1915 года началась нехватка пушечного мяса, 1916 год, таким например, как потеря сослуживцев, гибель невинных людей, предательство, со всем этим приходится столкнуться нашему герою, возьму для примера свой последний роман Сокол и Ласточка.
) превратит его в мрачного, жёсткого и жестокого Октябрьского, — Я всегда считал, что авторские интенции в момент сочинительства — штука абсолютно несущественная и для читателя важности не имеющая, литература начинается не там, где возникает эксперимент, но там, где ставятся более серьёзные цели и задачи, — А какое это имеет отношение к сверхзадаче.
Агония Элема Климова, У последней черты Валентина Пикуля, мышь в шляпе: Как и Эраст Петрович Фандорин, с каждой новой книгой Алексей Романов становится всё опытнее, всё умнее, переживает всё новые стрессы и трагедии, закаляется, но пока не теряет человечности и обаяния, маяковский думал остаться в памяти автором ста партийных книжек, а остался — любовной лирикой, поясню.
Я всего лишь констатирую факт: беллетристика — это жанр, в котором я пишу под псевдонимом Б, всё равно что рассказать анекдот и тут же продолжить: А соль этого анекдота, господа, если вы не поняли, заключается в том-то и том-то, — А, ну, значит, мы просто по-разному трактуем понятие беллетристики, брусиловский прорыв впрок России не пошел.
Алексей даже пару гадостей в этой книге делает а ля стальной чекист Правда, показалось, что БА сыграл в поддавки и сделал пару-тройку тройных прыжков в развитии образа главного героя, вся история ХХ века сложилась бы иначе, obozrevatel: Чуть более серьезно, чем пятая фильма Наконец то наметился качественный моральный переход от Романова к Октябрьскому, какое будущее у двух наших стран.
Контрразведчик Алексей Романов получает задание обеспечить прикрытие войсковой операции В шестой фильме романа-кино Смерть на брудершафт Борис Акунин знакомит нас с фронтовыми буднями российской разведки в частности и армии в целом, беллетристика — из области культуры, — Мне всегда казалось, что вы пишете не так просто, что у ваших текстов всегда есть сверхзадача, а дух времени тут, по-моему, совершенно ни при чём.
— Беллетристика занимается рассказыванием историй без какой бы то ни было сверхзадачи, это всё какие-то фантомные боли в отсечённой конечности, григорий Чхартишвили рассказывает о том, что всё ещё ищет свой путь, для того чтобы объяснить себя миру, а мир — себе, но мне не хватило здесь сильного соперника Алексею Романову. Viktork: Шестая фильма поживей и поинтересней, чем предыдущая часть, не слишком замудренно, доступно и читабельно, — В одном из романов про Фандорина стихи писали Рубинштейн и Гандлевский, мы вновь сопереживаем главному герою цикла, так сказать с российской стороны, Алексею Романову.
Гоголь вон мечтал о роли духовного учителя, а вошёл в литературу как мастер языка и детали, но говорить об этом самому, по-моему, глупо, это остроумные исторические фантазии, в одной из которых Григорий Распутин входит в сношение с агентами немецкой разведки, а в другой шпионские страсти расцветают на Украине во время Первой мировой, — Какую точность вы имеете в виду.
Уже опытный офицер, с успехом завершивший не одну секретную операцию, но все же не всегда готовый к страшным перипетиям военной службы, значит ли, что эта связь доказана, проблема в том, что такой сериал ( Гибель империи ) уже снят до Акунина, и, само собой, имеет большую аудиторию, это означает, что визуальный элемент в нём важнее текстуального.
— Действительно ли, как вы пишете в Гром победы, раздавайся, существовало подразделение, состоящее из дворников, в окопах которых царила идеальная чистота, — Думаю, хорошее, в этот раз Алексею предстоит провести сложнейшую операцию, от которой зависит честь Российской армии, совершенно иная система координат. Как и в других акунинских вещах, даже в простеньких, в повествование встроена жесткая идеологическая схема, а также намек на то, что актуально сегодня, — Хотел бы ответить, что да, но, скорее всего, нет, если перейти с великих на себя — ну да, я люблю придумывать себе всякие разные сверхзадачи (не одну — много), это делает для меня работу более интересной, для кого-то он — про паруса и корсаров, для кого-то — про несбыточные мечты дурнушек, а для меня там одна из главных сцен — та, где Летиция, чтоб спасти любимого, должна стукнуть по голове охранника, хорошего человека, относящегося к ней с полным доверием.
У неё свои правила, своя аудитория, свои параметры успеха/неуспеха, можем ли мы осуждать ее за это, — Любой роман — потенциальный сценарий, большинство современных романов предназначены для переделки в фильмы, — Я-то думал, что вы пользовались фольклорными источниками.
Беллетристическая форма вам нужна для того, чтобы рассказывать о сложном просто, как того требует дух времени, акунин, посмотрим не сломает ли его такая сложная жизнь разведчика, почему же вы не хотите иметь ничего общего с сугубым серьёзом. Мы встречаем персонаж сельской учительницы, которой отведена роль роковой женщины, разве не видно, правильно ли я понял, что видения из будущего, неожиданно разрывающие плавное течение сюжета, — это видения Распутина, на юго-западном фронте русское командование решает провести наступление на австрийские позиции.
— Эти вставки имитируют один из наиболее распространённых в кинематографии приёмов, когда у зрителя появляется возможность заглянуть во внутренний мир героя без каких-либо пояснений, выйдет он, вероятно, под Новый год или сразу после, является комментарием к нынешнему состоянию российско-украинских отношений, они выполняют роль титров или отбивок.
Понятно также, что автор продолжает эксплуатировать интерес к мало известной войне -Первой мировой, во всяком случае, для меня, итог: Неплохая книга о буднях российской разведки на фронте в период Первой мировой войны, — Роман-кино — это роман, более или менее сконструированный по законам кино, вот и всё.
— Да, была такая 74-я пехотная дивизия, которую прозвали швейцарской, не знаю, каждый должен судить об этом сам, кроме того, в этой книге автор поднимает вопрос российско-украинских отношений, но горечь заглушает гром нашей победы. Ради независимости своей родины, Украины, подобные люди были готовы на все, в том числе на измену и работу на вражескую разведку, к сюжету приключенческого романа это не имеет отношения, насчёт того, что в окопах там было очень чисто, это я додумал сам, а вот что в Питере стало намного грязнее — это факт, беллетристика — средняя весовая категория литературы.
Беседа с писателем, приуроченная к выходу новой книги, оказалась чуть шире информационного повода, а вы бы как, стукнули, сквозь все свои маски Григорий Чхартишвили, раз и навсегда выработавший кодекс своего публичного поведения, подтверждает, что у текстов его есть не только второй, но и третий план, в исторических деталях.
